Автор: Jelita
Название: «Самый счастливый день»
Рейтинг: G
Герои: Дуо, Катерина
Копирайты: герои - не мои, сюжет, сопли и высокий штиль - мой, остальное - от лукавого.
Примечания: махровый ООС. Дуо эстетствует, рефлексирует и говорит глупости - немного, но фатально. Катерина пострадала меньше.

Самый счастливый день

Ты далеко, ты дальше,
Чем небо от земли,
И, может быть, напрасно
Я жду твоей любви.
Я жду погоды ясной,
Я жду всю ночь рассвет,
И, может быть, напрасно
Ты не сказала «нет»…

Танцы Минус – «Ты далеко»

Папскую резиденцию окружал роскошный сад. Часть его была оформлена в истинно французском стиле – с прихотливой формы клумбами, усыпанными разноцветным гравием дорожками, элегантными беседками, увитыми плющом по самую крышу. Беседки встречались и в другой части парка – альбионской, как идентифицировал ее для себя Дуо. Впрочем, на этом сходство и кончалось – тут росли могучие вековые деревья, в основном – дубы и каштаны, траву никто не подстригал, а дорожки не зарастали только потому, что по ним ходили, а не из прихоти садовников.
Весеннее солнце, утреннее, но уже жаркое, светило в лицо киборгу, неподвижно стоящему на балконе. Ему, в отличие от обычного человека, не нужно было время от времени менять позу или щурить глаза, защищаясь от ярких лучей. Впрочем, в это время суток и человек не испытал бы особого дискомфорта, потому что солнечному свету приходилось пробиваться через листву цветущих каштанов – во-весеннему ярко-зеленую, но уже густую.
Дуо не нравились цветы каштанов, неопределенно-белесыми свечками проглядывающие между многопалых листьев. Во-первых, они напоминали ему о бесконечных нудных богослужениях в кафедральном соборе Ватикана (Икус искренне полагал, что время, выстоянное на этих службах, можно было потратить с куда большей пользой). Во-вторых, цветы каштана были из тех, что хороши только издали – подойдешь поближе, присмотришься… и не найдешь красоты в как будто бы чуть грязноватых соцветиях.
Постороннему могло бы показаться странным, что такие мысли посещают киборга, бездушную машину. Но у Дуо были на то свои причины: он, в отличие от брата-близнеца Треса, был изначально не лишен эмоциональной составляющей личности (или ее эмуляции). А самое главное – месяца полтора назад в нем поселился вирус. Откуда родился этот полиморфный червь, грызущий его оперативную память и подчищающий поведенческие алгоритмы на жестком диске, никто не взялся бы сказать, в том числе и Дуо. Но последний крепко подозревал, что эта теоретически вредоносная программа необъяснимым образом зародилась в нем сама собой – и уже поэтому заслуживала пристального изучения и исследования. Вообще-то, мощным саморегуляционным механизмам этой почти совершенной боевой машины было вполне под силу уничтожить незваного гостя, прописавшегося в постоянно выполняемых процессах его системы… но киборг этого не хотел. Потому и думал о цветах. Каштаны – нехороши. Хороши те растения, которые одинаково радуют глаз и издали, и вблизи. Розы, например. Или пионы. Или скромные нарциссы и тюльпаны, буйно цветущие по весне даже в густой траве альбионского парка, неизвестно кем туда занесенные. Солнце сквозь листву казалось зеленоватым, но Дуо не стал задумываться об особенностях преломления света солнечного спектра хлорофилловыми клетками листьев. Вирус пожирал байты, килобайты, мегабайты его памяти. Дуо думал о цветах.
Потому что она была прекрасна.
Икус – удивительное дело – не помнил, когда эта мысль впервые пришла к нему. Он не мог уловить момента, когда его стали посещать идеи о сравнении эстетического впечатления, производимого цветами, об очаровании теплого весеннего дождя, легко дотрагивающегося на закате до листьев каштана, о роскошных локонах, похожих по цвету на лепестки нарциссов, сияющих в траве, как маленькие солнца…
Киборг неподвижно стоял на балконе, не опираясь на ажурные кованные перила, и смотрел на Катерину Сфорцу, сидящую в беседке, находившейся в каких-то сорока метрах от окна. Кардинал, видимо, решила совместить приятное с полезным – просмотреть объемные отчеты своих подчиненных и подышать свежим утренним воздухом, напоенным ароматами травы и листьев, еще не просохших от росы. Временами Катерина хмурилась и что-то помечала пером на полях. То ли художественность изложения зашкаливала, то ли наоборот – хромала на обе ноги.
… около входа в беседку навытяжку застыл Трес, охраняя покой хозяйки. Уже некоторое время он с подозрением посматривал на балкон и на брата. Дуо и не подумал уходить. Во-первых, зудело почти мальчишеское, почти человеческое желание позлить брата – вдруг в нем проснется хоть какое-то подобие эмоций? А во-вторых – да – она была прекрасна. А ведь раньше он не замечал этого. Раньше он ненавидел. За Треса. А теперь – с удовольствием оказался бы на его месте. Потому что…
Брат повернулся к Сфорце и что-то сказал ей – коротко, чтобы как можно скорее возобновить наблюдение за обстановкой. Кардинал удивленно подняла брови – на пару миллиметров, не больше – и взглянула прямо на Дуо. Тот, конечно, остался стоять, как стоял. Катерине и в страшном сне не привидится, что он здесь из-за солнечного утра и из-за нее – сумасшедшая машина смерти с навязчивой идеей из пары слов.
Она прекрасна. Бледная кожа, ворох длинных светлых волос, закрученных в почти невозможные локоны, серые глаза, тонкие пальцы, алое шелковое платье с богатой вышивкой, которое так хочется ощутить под ладонью…
Дуо все-таки ушел с балкона. Потому он не видел, что Катерина, глядя ему вслед, задумалась, постукивая по губам кончиком пера. Потом она задала Тресу короткий вопрос. Тот в ответ, конечно, заявил, что информации для анализа недостаточно, но скорее «Никак нет», чем «Так точно». Кардинал снова замолчала, не глядя в отчеты и вертя перо в пальцах. А минуту спустя поднялась, собрала бумаги и опять обратилась к подчиненному. На этот раз с приказом. Трес подтвердил, что «так точно». Удивляться его не научили, да и поручение казалось логичным, учитывая обстоятельства.

* * *
Слушая брата Петра, Дуо удивлялся так, что у человека брови, несомненно, полезли бы на лоб. Киборг вместо этого спросил:
– Как кардинал Медичи согласился? Учитывая его неприязнь к сводной сестре…
– Он приказал тебе передать ей, что за это она будет должна ему равнозначную услугу.
Даже строгие поведенческие установки не смогли помешать Дуо подумать о начальстве плохо и даже – чего уж скрывать – матерно. Это ему, Икусу, нужно бы всю жизнь расплачиваться за то, что ему позволят целый день и вечер – по меньшей мере часов десять! – пробыть около женщины, которую он считал прекрасной. Наверное, ему следовало пойти к Франческо и отказаться от приказа под страхом дисциплинарного взыскания вплоть до перепрограммирования – только чтобы она не вынуждена была потом отдавать долг.
Но Дуо смалодушничал.
– Послы Альбиона очень уважают традиции и этикет, – объясняла ему миловидная сестра Ноэль четверть часа спустя. – Еще полтора месяца назад Ее Преосвященство договорилась к ними, что она прибудет на традиционный ежегодный прием в сопровождении своего телохранителя Треса. А сегодня утром, как назло, пришло сообщение о серии убийств в пригородах Рима. Зачинщики известны, их оставалось бы только без шума ликвидировать… но весь подходящий персонал Акса оказался занят, потому на задание пришлось отправить нас с Тресом. Единственным выходом из создавшейся щекотливой дипломатической ситуации Ее Преосвященство видит приглашение тебя на роль брата. И это большая удача, что Инквизиция пошла нам навстречу.
Киборг только кивнул. Он тоже считал, что это была большая удача.
– И еще, – продолжила Ноэль после небольшого молчания. – Тебе бы переодеться. В одежде инквизитора ты все же не сойдешь за Треса.
Чистая, пахнущая ароматизатором для стирального порошка одежда села, как влитая, но непривычному Икусу было несколько неуютно в многослойной сутане, увешанной бесполезными металлическими побрякушками сверху донизу. Дуо чувствовал себя на редкость беззащитным без брони – повышался риск получить серьезное функциональное повреждение, а что тогда станет с той, которую он был обязал защищать до возвращения брата?
Буквально на пороге кардинальского кабинета, куда его привела все та же сестра Ноэль, киборг столкнулся с Тресом. Кто-нибудь, обладающий большей метафоричностью и образностью мышления решил бы, что увидел свое отражения – настолько два детища Гарибальди были идентичны. Дуо же просто получил очередное подтверждение, что маскарад должен удаться как нельзя лучше.
При виде инквизитора, столь ловко изображавшего ее подчиненного, Катерина без спешки, но весьма целенаправленно убрала в плотную картонную папку документы, которые только что изучала. Потом кардинал посмотрела киборгу прямо в глаза, чуть хмуря тонкие брови.
– Вам не кажется, брат Бартоломео, что вы переигрываете, пытаясь изобразить полностью бесстрастное выражение лица? – спросила она наконец.
– У Треса оно всегда такое, – чуть пожал плечами Дуо, начиная догадываться, что Сфорца сама далеко не в восторге от своей идеи. Настолько не в восторге, что не может удержаться от легкой подколки в адрес источника своих неприятностей.
– Не такое, – досадливо дернула щекой Катерина, еще больше укрепив собеседника в его догадке. – Впрочем, кроме меня и еще двух-трех агентов Акса, вряд ли кто-то заметит разницу.
Затем кардинал огласила программу на остаток дня: прогулка по саду (не слишком ли много свежего воздуха на один день? – удивился Дуо), потом переодевание к приему и прием. Все это было высказано с непередаваемо недовольным выражением лица. Икуса что-то болезненно кольнуло внутри – она испытывала дискомфорт оттого, что он охранял ее. Лишь много позже он понял (и мысленно поаплодировал Катерине), что Сфорца, будучи опытным дипломатом, умело разыграла отрицательные эмоции, вызванные якобы несходством выражений лица, мимикой и поведением двух киборгов. На самом-то деле, она наверняка не смогла бы различить их. Причина ее поведения крылась в опасении шпионажа со стороны Инквизиции – если уж кардинал сможет отличить Дуо от Треса, навряд ли Франческо рискнет подменить телохранителя сестры…
На приеме, насторожено глядя по сторонам, Икус старательно пытался походить на брата. Впрочем, старания его прошли незамеченными широкой общественностью. По правде говоря, беседуя с высокой гостьей, альбионцы только мельком бросали взгляд на молчаливого киборга и через три секунды благополучно забывали о нем. Дуо это устраивало. Он стоял за плечом Катерины, в десяти сантиметрах от себя видел тщательно уложенные золотистые локоны, слушал спокойный, уверенный голос и с каждым ее вдохом и выдохом (за неимением собственных) все яснее понимал, насколько она прекрасна.

* * *
Через сад папской резиденции Катерина решила пройти, а не проехать, потому автомобиль она отпустила возле замысловатых кованных ворот. Узрев роскошно одетую кардинала в сопровождении верного телохранителя, охрана даже не шевельнулась, пропустив их внутрь.
– Дальше я доберусь сама, – Сфорца резко остановилась посреди аккуратно присыпанной гравием дорожки. Она старательно придерживала длинный подол богато расшитого наряда и выглядела немного усталой. – Думаю, свою часть работы вы выполнили, брат Бартоломео.
– Поскольку я временно выполняю обязанности вашего телохранителя, – возразил Дуо, – я должен удостовериться в том, что вы достигли своих покоев в целости.
– Это необязательно, – ровно проговорила Катерина.
– Я настаиваю, – Икус готов был превозносить эту женщину до небес, носить ее на руках (если бы она позволила, что сомнительно), но на поводу у нее идти не хотел – ведь дело касалось ее же собственной безопасности.
– Ну хорошо, – сдаваясь, вздохнула кардинал. – Идемте.
Солнце давно уже зашло, но убывающая луна давала достаточно света, чтобы не заблудиться. Сфорца уверенно миновала дубовую и каштановую аллеи и очутилась среди клумб, которые окружали крыло здания, отданное в распоряжение Акса. Около куста чайных роз, пышно цветущего, кардинал остановилась и легко дотронулась пальцами до цветка, казавшегося не насыщенно-кремовым, а голубоватым в лунном свете.
– Не надо, – неожиданно для себя произнес Дуо, когда она уже сжала упругий стебель, собираясь сорвать полураспустившийся бутон. Забавно, он-то считал, что Катерине должны бы нравиться темно-бордовые или, на худой конец, алые розы.
– Почему? – кажется, она на самом деле удивилась.
– А зачем торопить смерть? – вопросом на вопрос ответил Икус. Ему не хотелось философствовать при кардинале, но цветы в холодном свете были красивы – почти как она сама. И то, что их жизнь оборвут, казалось чем-то несоответствующим представлениям киборга о правильном положении вещей.
– Садовник все равно срежет их и отнесет в помещение, – теперь Катерина смотрела на Дуо с интересом. Первый раз за день. Точнее, второй – после утреннего взгляда из беседки.
– Осознание неизбежности смерти не является утешением для обреченных, – похоже, вирус доел поведенческие алгоритмы и взялся за логические цепи…
– Но это же просто цветы, – в серых глазах отразилось недоумение.
– Они живые. И гораздо красивее, когда они цветут в саду, а не вянут в вазе.
Катерина молчала и не отводила глаз.
– Я должен сказать вам, ваше Преосвященство…
– Да?
Дуо помедлил. И понял, что ничего у него не выйдет. Несмотря на все процессоры, микросхемы, цепи и прочие совершенства, которыми не обладал обычный человек.
– Кардинал Медичи просил передать, что теперь он вправе ожидать от вас ответной услуги.
– Я запомню, – совершенно спокойно ответила она, но киборг отчетливо ощутил холодок в ее голосе. – Думаю, дальше я дойду сама. Благодарю за оказанную помощь.
Сфорца развернулась и направилась к стеклянным дверям, выходившим из малой гостиной прямо в сад.
Дуо стоял и смотрел ей вслед, ощущая, как что-то незнакомое рвется наружу из металлической, обтянутой синтетической плотью груди. Впервые в жизни он сожалел, что создатель Гарибальди наделил его способностью не только мыслить, но и чувствовать. Наглый вирус, чувствуя слабину, с аппетитом дожевывал последнюю логическую цепь.
– Ваше Преосвященство! – окликнул он, когда их с Катериной уже разделяло шагов двадцать.
Женщина обернулась. Волосы, отливающие золотом даже в холодном лунном свете, расплавленным металлом всколыхнулись вокруг ее плеч.
– Ваше преосвященство, – он догнал ее и остановился в полуметре. – Я должен еще сказать…
– Что еще велел передать мой брат?
– Ничего.
– Тогда в чем дело?
– Я… простите меня за то, что я доставил вам сегодня столько неприятностей, – тихо произнес Дуо и понял, что назад дороги уже нет. Сейчас его запинают и оставят винтики и микросхемы валяться в кустах. Но раз уж оказался таким дураком, что начал, можно и закончить. Причем закончить с выражением. – Вы так прекрасны, ваше Преосвященство…
Катерина некоторое время молча смотрела на него. Потом медленно проговорила:
– Вам не за что просить прощения, брат Бартоломео, вы очень помогли мне сегодня. Спасибо… за все.
Кардинал легонько дотронулась до его правой ладони тонкими теплыми пальцами, а потом развернулась и пошла прочь – не оглядываясь.

* * *
Обычно по ночам Дуо Икус чистил оружие и броню, читал книги или работал со своими программами – сон ему, понятно, не требовался. Но этой теплой весенней ночью, через полтора часа после расставания с кардиналом Сфорцой, киборг сидел на подоконнике в своей неосвещенной комнате и почти бездумно смотрел в окно, крепко сжимая правую ладонь пальцами левой. Он не знал, что Катерина в своем будуаре, уже готовясь ко сну, улыбнулась, коснувшись рукой пышного букета чайных роз, стоявших на туалетном столике. И задула свечу.

1-4 марта 2007.